История Ноэль Ротес — графини, которая взяла под свое командование целую шлюпку

Графиня Ноэль Лесли мало чем отличалась от других знатных дам Эдвардианской Британии. Она имела достойное моральное и нравственное викторианское воспитание, блистала на балах и светских раутах, активно занималась благотворительностью. Но, как и многих других людей того времени, именно «Титаник» и его гибель сделали ее знаменитой, тем более, что во время крушения именно она взяла на себя обязанность командовать своей шлюпкой.

by Bassano, whole-plate glass negative, 26 April 1917


Люси Ноэль Марта Лесли родилась в Рождество, 25 декабря 1878 года, ровно 140 лет назад, в Лондоне в семье мультимиллионера Томаса Дайэр-Эдвардса и его жены Клементины. Она была единственным ребенком в семье и по-настоящему была окружена любовью и заботой со стороны родителей. Ее детство проходило в самых красивых местах, которые могли предоставить родители, чтобы привить ей хороший вкус. Она часто бывала в загородном имении отца – аббатстве XVI века, построенном в 1520 году для ордена Бенедиктинских монахов в парке Приннаддж, который располагался на покрытых лесом холмах и являлся идеалом настоящего английского шарма. Часто родители с ней проводили время в своем доме в Лондоне и в Нормандии, где у семьи был собственный замок. Ей нанимали самых лучших учителей и гувернанток, и нельзя представить более совершенного воспитания, чем которое получила юная Ноэль.

7243173726_8884d3ec1a_b
Парк Приннадж, загородный дом семьи Дайер-Эдвардс

Ее отец Томас был чутким и артистичным. Окончив Кембридж, он сделал выгодные инвестиции в фирмы и недвижимость по всей Британской Империи, от Индии до Австралии, где его собственный отец, дед графини, был крупным землевладельцем.

Томас Дайэр-Эдвардс, отец Ноэль

Достойное образование и успехи в бизнесе у Томаса, а также связи его жены Клементины принесли семье Дайэр-Эдвардс настоящий успех. И хотя наследница семьи Ноэль была окружена роскошью, заботой и аристократичным обществом, она не была сильно избалована предоставляемыми ей привилегиями. В лондонском журнале сплетен «The Bystander» описывали Ноэль как «маленькую, голубоглазую и очень милую». Она была и в самом деле чуть ли не идеальной, но иногда могла быть вспыльчивой, упрямой и настойчивой. «Она могла сильно разозлиться, но она была настолько доброй, что быстро забывала об этом!» — вспоминал ее внук Ян, 21-й граф Ротес. Скромность была наименьшим из прекрасных качеств, унаследованных Ноэль от родителей.

Достигнув своего совершеннолетия, светленькая с темными волосами девочка уже была прилежной и манерной красавицей. Осенью 1899 года 20-летняя Ноэль Дайер-Эдвардс после танцев на одном лондонском балу с молодым 21-летним военным приняла его визитную карточку. Им оказался Норман Эвелин Лесли, 19-й граф Ротес (правильнее произносить “Roth-is”, “Рот-ис”). «Приятный молодой человек, всегда с хорошим настроением и манерами» — писала о нем обозреватель общественной жизни Маркиза Де Фонтеной.

Похожее изображениеНорман Лесли, 19-й граф Ротес

Норман Лесли участвовал в Англо-Бурской войне, в которой блестяще проявил себя, и был неоднократно награжден. Наследник одного из старейших знатных родов Шотландии (род графов Ротес датируется от 1457 года), Норман также владел двумя дочерними титулами – барон Лесли и барон Балленбрайх. Род Лесли сыграл большую роль в истории Шотландии и всей Великобритании даже до того, когда был получен графский титул Ротес. Еще в 1070 году королевский указ дал имя Лесли венгерскому дворянину Бартоффу. Он сначала был приближенным королевы Маргарет, а позже был назначен управляющим Эдинбургского замка. Согласно старой легенде, род Лесли получил свой девиз «Grip fast!» (Хватай бытро!), когда Бартофф, везя королеву на лошади через неспокойную реку, крикнул ей: «Хватайся быстро за пряжку моего ремня!», когда та чуть не упала, и с тех пор эти слова являются девизом, и изображение с пряжкой ремня образуют родовой герб семьи Лесли.

Герб рода Лесли, графов Ротес

Хотя Норман Лесли и был шотландцем, его воспитание и образование были сугубо английскими. Так как большую часть своего детства и юности провел на юге Англии, он хорошо был знаком с местами, где проживала Ноэль. Не исключено, что он познакомился с ней раньше, тем более, что ее отец Томас был начальником полиции Глостершира в 1895 году.

Картинки по запросу norman rothes 1904Портрет Нормана Лесли, 1904 год

Ноэль привлекала Нормана, но не из-за огромного приданного, а по причине своего обаяния. Свадьба Ноэль и Нормана состоялась 19 апреля 1900 года в аббатстве Св. Марии в Кенсингтоне — там же, где женились и родители Ноэль. Невеста была в белом атласном платье, покрытом брюссельским кружевом, в кружевной вуали и венке из оранжевых цветов. Семь ее подруг были в чередующихся белых и кремовых платьях и несли букеты гвоздик.

15726909_1703855159929223_125651426811728909_n
Ноэль в первые годы жизни с Норманом. На фото ей 20

Все материальное состояние рода Дайэр-Эдвардс отныне стало принадлежать шотландскому Лесли-Хаусу, но молодожены по закону не могли там поселиться до смерти текущего старшего держателя титула Джорджа Лесли, вдовца Генриетты Лесли, 17-й графини Ротес, поэтому пара осталась в Англии. И хотя Норман с супругой не могли жить в великолепии дома предков, эта временная трудность в привилегиях графа не повлияла на популярность Ноэль и его самого. Они принимали активное участие в жизни света Лондона, были одними из самых первых приглашаемых на ежегодный Королевский Баледонский бал, проходивший каждый год под предводительством королевы Виктории. Это мероприятие создавалось для благотворительной помощи школам Шотландии, и Ноэль стала покровительницей двух учебных заведений, а позже и сама стала организовывать ежегодные благотворительные балы.

8 февраля 1902 года дом четы Лесли был потрясен наиприятнейшим известием — у пары родился первый сын, которого нарекли Малькольмом. Этот год был также важен и для социального статуса семьи: 9 августа 1902 года состоялась коронация короля Эдуарда VII и королевы Александры. На церемонии в Вестминстерском Аббатстве их представили как «Норман Эвелин, герцог Ротес» и «Ноэль, графиня Ротес». Пара приятно выделялась на церемонии и показала себя с лучшей стороны.


Малькольм, первый сын Ноэль

32152267_1954050998242970_3418743347131449344_o
Ноэль с сыном Малкольмом. 1907 год

В 1904 году граф Джордж Лесли скончался в возрасте 79 лет, и Норман с Ноэль наконец стали полноправными хозяевами родового поместья в Шотландии. Огромное имение графов Ротес, в центре которого находился особняк Лесли-Хаус, состояло из трех городов и включало в себя более 30 фермерских угодий. Сам Лесли-Хаус был построен ещё в 17 веке при Карле II и имел богатую историю. Внутри особняка было настоящее королевское убранство, но несмотря на свое величие, пятиэтажный особняк к 1904 году нуждался в серьезном ремонте, его удобства были устаревшими. Большие деньги и хороший вкус Ноэля позволили ему провести тщательную реконструкцию, после которой продуваемый ветхий дом с текущей крышей стал не только пригодным для жизни, но и еще более роскошным, чем прежде. Модернизация 37 спален и 20 других комнат отражала самые модные тенденции Эдвардианской эпохи.

Картинки по запросу leslie houseРодовое имение Лесли-Хаус

В 1906 году, переехав с мужем в Лесли-Хаус, Ноэль продолжила заниматься благотворительностью. За ее счет было построено несколько школ, среди которых школа имени королевы Виктории, предназначенная для обучения детей шотландских солдат и моряков. 28 сентября 1908 года король Эдуард VII лично присутствовал на открытии этой школы.

У Нормана были хорошие познания в политике и ведении бизнеса, что вдвойне помогло ему избраться в Британскую палату Лордов в качестве представителя по Шотландии.  Политически активна была и Ноэль: верная партии консерваторов, она состояла в союзе юнионистов с 1907 года. Хотя ей надо было успевать заниматься и благотворительностью, и политикой, Ноэль никогда не пренебрегала обязанностями в собственном поместье. Ежегодно она устраивала рождественские праздники в деревне близ Лесли-Хауса и ярмарку изделий ручной работы в приходской церкви Лесли, с которой все средства жертвовала нуждающимся семьям.

Балы, посещение оперы, пикники в выходные – все это было неотъемлемой частью жизни британской аристократии Эдвардианской эпохи. Но в 1909 году у семьи снова случилось пополнение — родился второй сын, которого нарекли Джоном.

32078660_1954103908237679_2690282293473312768_o
Ноэль с младшим сыном Джоном в 1916

Большая семья предпочитала отныне вести скорее домашнюю жизнь, чем светскую разъездную. И общество, уставшее от бесконечной «светскости», с удовольствием и уважением следило за двумя по-настоящему преданными и любящими друг друга супругами. За ними даже устраивали практически шпионаж: когда пара отправилась на скачки в сентябре 1910 года, то назойливые репортеры устроили за четой Лесли настоящую охоту! Пара не расставалась на протяжении всего мероприятия, что в то время было крайне необычно.

Картинки по запросу countess of rothes
Ноэль и Норман на скачках в Перт-Хант, 1910 год

Конечно, у графов и графинь, как и у всех нормальных людей, бывали и свои «репутационные неудачи». Так, в январе 1911 года она с супругом приняла участие в конкурсе танцев на балу «Tally Ho!», проходившем в эдинбургском Мьюзик-Холле и привлекшем большое внимание общественности. И хотя мероприятие было устроено спустя несколько месяцев после смерти Эдуарда VII, страна была все еще в трауре, который диктовал темные и скромные наряды аристократии. А на балу дамы были в фиолетовых и белых платьях, и леди Ротес не была исключением.

Тем не менее, репутация Ноэль как талантливой хозяйки и филантропа становилась все боле заметной. В 1911 году Ноэль присутствовала с мужем на коронации короля Георга V, а также продолжала жертвовать средства социальным учреждениям.

Картинки по запросу countess of rothesНоэль на коронации короля Георга V

С приближением нового 1912 года Ноэль и ее муж проводили много времени вместе. Однако вскоре граф начал готовиться к отъезду — очередной командировке, ему предстояло отправиться в США. Океан он пересёк на борту кунардовской «Лузитании».

Картинки по запросу rms lusitaniaЛайнер «Лузитания»

Хотя визит Нормана был исключительно деловым, его поездка по Штатам и Канаде сильно затянулась, и он решил устроить себе отдых на солнечном тихоокеанском побережье в Калифорнии. Ему настолько понравилось на теплых берегах Калифорнии, что он отправил письмо жене и пригласил ее встретиться с ним в калифорнийском городе Пасадена, где арендовал летний домик среди апельсиновой рощи. Графиня была в восторге от возможности посетить солнечную Калифорнию и пригласила свою лучшую подругу Глэдис Черри, кузину мужа, «насладиться американским приключением вместе с ней».

21078367_1829647300683341_4791959692035129702_n
Кузина мужа Ноэль, леди Глэдис Черри

14068167_1643914439256629_6117299834872536857_n
Глэдис  была известной фигурой в обществе и часто участвовала в различных мероприятиях. Так, незадолго до путешествия на «Титанике», она участвовала в одной театральной постановке (на фото)

Ноэль углубилась в планирование поездки вплоть до мельчайших деталей. Ее первой целью было посещение американских домов моды, где она планировала заказать себе множество новомодных нарядов. То, что ей придется разлучиться с сыновьями, было ее единственным сожалением, но за ними должна была присмотреть мама Нормана, так что Ноэль пыталась отвлечься от печальных мыслей о разлуке с детьми усердным приготовлением к поездке. Ноэль решила, что если уж планировать большое путешествие, то начинать его с большого и крупнейшего лайнера, который был у всех на устах. Этим лайнером стал «Титаник».

На «Титанике»

Рано утром 10 апреля 1912 года, совершив в последнюю минуту новые покупки к своему гардеробу, Ноэль, ее родители, решившие проводить дочь до Шербура, ее горничная Роберта Майони и Глэдис Черри сели в поезд на лондонском вокзале Ватерлоо и отправились в порт Саутгемптона. Огромный лайнер возвышался над пристанью и, конечно, поразил графиню размерами. Впоследствии Ноэль вспоминала, что это путешествие должно было стать величайшим в ее жизни.

Картинки по запросу титаник лайнер«Титаник»

Перед тем, как лайнер покинул английские берега, толпа журналистов успела побывать на его борту и взять интервью у многих состоятельных пассажиров. Ноэль сначала пыталась избегать их, но в итоге согласилась поговорить с репортером «Парижского вестника». Она сказала, что она и ее муж очень заинтересованы в покупке американской апельсиновой рощи. Она сказала, что вернется домой в июле, чтобы забрать детей. На вопрос: «Как вы решились покинуть лондонское общества ради Калифорнии?» Ноэль ответила: «Апельсиновая ферма!» Тут она не смогла сдержать своих эмоций и откровенно добавила: «Я полна радостных ожиданий!»


Выпуск «Парижского вестника», на первой странице которого было интервью с графиней Ротес

Родители Ноэль также были полны энтузиазма, пусть для них это была всего лишь короткая поездка через Ла-Манш в Шербур. При выходе «Титаника» из Саутгемптона, инцидент с лайнером «Нью-Йорк» заставил ее родителей серьезно беспокоиться о дочери: «Она будет совсем одна на новом еще не испытанном пароходе!» Даже тот факт, что все тогда считали лайнер «непотопляемым», не слишком успокоил их. На борту «Титаника» Ноэль с мамой с удовольствием прогуливались по лайнеру, изучая его удобства. Вечером «Титаник» прибыл в Шербурский залив, и его огромный якорь с громким грохотом цепи рухнул на дно. Когда тендер «Номадик» уже стоял у борта «Титаника» около 7:30 вечера, чета Дайэр-Эдвардс попрощалась с Ноэль и Глэдис. Ноэль позже вспоминала, что долго обнималась с матерью, и та очень сильно волновалась за нее.

Но волноваться было уже некогда, наступили хлопоты светской жизни на борту океанского лайнера 1912 года. Ноэль и Глэдис пребывали в приподнятом и даже волнительном настроении, находясь на борту лайнера во время первой поездки в Америку. Первую ночь женщины провели в маленькой каюте C-37, но на следующий день им предоставили каюту побольше – C-77. Вероятно, из-за социального статуса графини компания «Уайт Стар Лайн» решила предоставить ей с подругой такой подарок, другие предполагают, что это была просьба самой графини, так как двум дамам из высшего общества было крайне нелегко ютиться в тесной каюте. Причина связана с модой начала XX столетия. У каждой дамы в то время, которая пересекала океан на пассажирском лайнере в первом классе, с собой было два и более чемоданов с одеждой и огромное количество коробок со шляпами. Требовалось много места в каюте для их размещения, а также чтобы личная горничная помогала даме одеть тот или иной наряд.

BrsmsUKMg9UАктриса Рошель Роуз в роли графини Ротес в фильме «Титаник» Джеймса Кэмерона

У графини было множество дорогих и изящных предметов гардероба и туалета. Хотя она и ехала в Калифорнию, но, зная о непредсказуемой погоде Северной Атлантики, взяла с собой любимые меха – горностая и чернобурую лису. У нее было все, что необходимо эдвардианской красавице – большие шляпы с перьями, веера, несколько видов перчаток, обувь на маленьких пуговицах и, конечно же, ювелирные украшения общей стоимостью примерно 27 000 долларов США. Самыми ценными в гардеробе были платья, которые она сама украшала дорогим брюссельским кружевом, подаренным ей матерью на свадьбу.

Распаковкой багажа в каюте Ноэль и Глэдис занимались без помощи горничной Ноэль, которая заболела во время первой ночи на борту и провела большую часть рейса в своей каюте на палубе «E». Роберте Майони было 19 лет, ее графиня ласково называла «Сисси». Она была очень привлекательной блондинкой и жила в каюте с одним довольно приятным стюардом, с которым во время путешествия у них вспыхнул роман. Неясно, знала ли тогда сама Ноэль об этом, но ее осведомили уже после крушения. В последующие годы Роберта даже написала историю об этом для газетного конкурса.

Картинки по запросу roberta maioniРоберта Майони «Сисси»

Когда «Титаник» поднял якорь в Куинстауне и направился в открытое море, по беспроводной связи  Ноэль получила сообщение от мужа Нормана. Его планы изменились, и он намеревался приехать в Нью-Йорк, чтобы встретить ее. Вскоре пришло другое сообщение, на этот раз из дома, в котором сообщалось, что ее сын Малькольм заболел, и это очень огорчило ее. В сообщении также говорилось, что он под присмотром врачей. Ноэль не могла ничего поделать, кроме как помолиться за здоровье своего ребенка и надеяться на его скорейшее выздоровление. Несмотря на неприятную новость, она постаралась в полной мере насладиться путешествием. Они с Глэдис общались с друзьями и знакомыми, которых встретили на борту.

z_90e42bad
Фотография Отца Брауна, сделанная с борта «Титаника» в Куинстауне 11 апреля 1912. На фото можно видеть спасательную шлюпку №8 — ту самую, на которой спасется Графиня Ротес. Любопытно, что некоторые определяют даму на фото как саму графиню. Узнать наверняка вряд ли получится, но если это так, то это может быть одна из самых символичных фотографий истории «Титаника»

Одним из таких друзей был 50-летний Генри Форбс Джулиан, бывший девонширский сосед Ноэль и Нормана. Он разбогател благодаря запатентованному методу извлечения золота из кварца в Южной Африке. Джулиана сопровождал его 60-летний деловой партнер, полковник Джон Вейер — миллионер шотландского происхождения. Ноэль хорошо знала и леди Люсиль Дафф-Гордон, которая тогда была популярным дизайнером нижнего белья и воздушных вечерний платьев. Люсиль Дафф-Гордон сопровождал ее муж, землевладелец и спортсмен — сэр Космо Эдмунд Дафф-Гордон. Не исключено, что Ноэль была клиентом дома моды Люсиль.

Для Ноэль и других британцев самым узнаваемым среди пассажиров был, пожалуй, 62-летний Уильям Томас Стид — известный журналист и общественный деятель, который впервые ввел практику журналистского расследования. Он направлялся в Нью-Йорк для участия в конференции по личному приглашению президента Уильяма Говарда Тафта. Конечно, знала Ноэль и Брюса Исмея,  исполнительного директора «Уайт Стар Лайн», который был с ней приветливым и общительным. Ноэль знала только его имя и не видела лично до «Титаника». Она позже вспоминала: «Я не знала мистера Исмея в лицо, пока однажды вечером за ужином в ресторане кто-то не указал мне на него».

Ноэль и Глэдис со знакомыми приятно проводили время и наслаждались роскошью «Титаника», будь то прогулка по променаду, беседа за чаем в Парижском кафе или на веранде пальмового дворика. К 14-му апреля плавание и жизнь на борту превратились в повседневную, но приятную рутину. Графиня любила выпить горячего какао по утрам вместо завтрака, после чего прогуливалась по палубам лайнера. Обе женщины часто посещали церковь, поэтому не могли пропустить церковную службу в воскресенье 14 апреля в обеденном зале первого класса под предводительством капитана Эдварда Джона Смита.

6XC0Qk5e07w

Тот день был ясным и холодным, а с наступлением вечера холод усилился. Несмотря на мороз и обжигающий кожу холодный ветер, на променадах к вечеру собралась толпа, чтобы полюбоваться закатом. Когда стемнело, пассажирам открылся вид на сияющее звездное небо. Не было видно Луны, а океан был спокоен. Огромный лайнер в свете тысяч своих огней плавно скользил по океанской глади, словно красивая девушка на коньках по замерзшему пруду… «Какая прекрасная ночь была!» — вспоминала графиня. Многие в разговорах сравнивали спокойствие океана с прудом или садовым бассейном. Только сильный холод не давал долго наслаждаться красотой ночи.

Тем вечером графиня и ее подруга прекрасно провели время за ужином в честь капитана Смита в ресторане «А’ля Карт», на который были приглашены супругами Картер. Там играл судовой оркестр Уоллеса Хартли, принимая музыкальные заказы до позднего вечера. «Нам было очень весело в тот вечер!» — вспоминала Глэдис.

26024245_951702521661400_5843510056836605706_o

Примерно в 10:00-10:30 вечера женщины удалились в каюту на палубе «C», ожидая еще одного приятного дня на борту «Титаника». Лайнер продолжал идти вперед на полной скорости. В их каюте был слегка слышен шум двигателей, который им ничуть не мешал, даже убаюкивал.

Две женщины практически заснули, когда вдруг их разбудил громкий звук. Глэдис охарактеризовала шум столкновения с айсбергом, как «ужасный удар», а Ноэль – как «скрипучий шум». Обе женщины некоторое время лежали в своих постелях, пока не заметили отсутствие шума двигателей. «У нас было чувство, что случилось что-то ужасное, поскольку наступила ужасная тишина,» — рассказывала Глэдис. Ноэль включила свет у кровати и взглянула на часы на туалетном столике. Было 23:46. Присев на кровать, она спросила Глэдис: «Не считаешь ли ты странным, что двигатели остановились?»

Именно тогда раздался пугающий рев — из котельных начали стравливать пар. Женщины тут же выпрыгнули из своих кроватей, и услышав, как люди идут по коридору, выбежали посмотреть, в чем дело. Ноэль вышла первой. Графиня вспоминала: «Когда я открыла дверь нашей каюты, я увидела стюарда. Он сказал, что мы слегка задели айсберг. Глэдис признавалась: «Это нас очень взволновало, мы надели наши халаты и шубы и поднялись на палубу».

6MeYr3ftwvA

Наверху они встретили знакомого — Флетчера Уильямса, который сказал им, что нет причин для беспокойства, поскольку обязательно сработает система водонепроницаемых отсеков, и судно останется на плаву. Ноэль и Глэдис прошли вперед по променаду правого борта. Оглядываясь через леера, Глэдис сказала, что они видели усеянный осколками льда бак судна, но не смогли разглядеть сам айсберг. Дамы оставались на палубе, разговаривая с другими пассажирами, никто из них не был встревожен. Люди, казалось, расценили это как что-то малозначительное. Никто не мог и подумать, что опасность была реальной.

Через несколько минут капитан Смит подошел к группе пассажиров на променаде и сказал: «Я не хочу никого пугать, но спуститесь в свои каюты, наденьте спасательные жилеты и поднимайтесь на шлюпочную палубу».

11949378_923122937760105_3841670806540675531_n

По словам Глэдис, все разошлись абсолютно спокойно и медленно, хотя Ноэль призналась, что была ошеломлена приказом капитана. Добравшись до своей каюты, они нашли Сисси сидящей на стуле со спасательным жилетом. Она все еще болела, но была очень напугана прибывающей водой в свою каюту на пальце Е, которая вынудила ее подняться наверх. Ноэль утешала девушку, сбегала за бренди и завязала на ней жилет.

У Глэдис и Ноэль возникли проблемы с поиском своих жилетов. Они должны были лежать в шкафу, но их там не оказалось. Когда Уильямс заглянул к ним в каюту, то и сам не смог их найти. Тогда он побежал за стюардом и вскоре привел его. Сначала он тщетно пытался успокоить всех, но никто из присутствующих в каюте не паниковал. Стюарду сообщили о приказе капитана,  и тот отыскал жилеты под кроватями. Уходя, он попросил одеться всех как можно теплее.

Ноэль и Глэдис последовали его совету. Они надели шерстяные платья и самые теплые меха. Перед выходом из каюты какое-то побуждение заставило Глэдис взять миниатюрную фотографию матери. Но ведь их же предупредили, что суматоха в двенадцать ночи — всего лишь мера предосторожности. И тогда она подумала: «Как глупо, мы же скоро вернемся сюда!» и поставила ее на место. В спешке, уходя на палубу, Ноэль забыла свой кошелек. «Единственное, что я успела взять —  это небольшую бутылку бренди. У меня с собой не было никаких денег», — рассказывала она внуку. Тем не менее, она успела надеть фамильное колье, которое было на ней за ужином в ресторане.

Направляясь к шлюпочной палубе, женщины держались за руки, чтобы не потеряться в переполненном фойе у офиса казначея на палубе «C». Судовой казначей Хью МакЭлрой, сидящий за стойкой офиса, крикнул Ноэль: «Все в порядке! Не торопитесь!». Поднявшись в вестибюль Парадной лестницы на шлюпочную палубу, они увидели через окна хаотично бегающих матросов, расчехляющих спасательные лодки. Вскоре фойе было настолько переполнено, что пассажиры уже начали выходить на холодную палубу. В фойе Ноэль стояла рядом с супругами Астор, там же она видела Джона Джейкоба в последний раз. Ноэль чуть ли не силой вывела подругу и горничную на палубу левого борта, где они оказались среди растерянной толпы, ждущей объяснений или указаний от капитана или офицеров.

Наконец, около 12:20, они услышали команду от второго офицера Чарльза Лайтоллера, который просил женщин и детей начать садиться в шлюпки. Люди не торопились выполнять приказ, несмотря на то, что палуба уже имела ощутимый наклон в сторону носа, а стравливаемый из котлов пар все еще издавал гул, беспокоящий пассажиров. Вскоре шум утих, и на палубе стало чуть спокойнее. Ноэль, Глэдис и Сисси спокойно стояли возле гимнастического зала. Примерно в 00:45 старший офицер Генри Уайлд попросил их пройти в шлюпку №8. В то же время была выпущена первая сигнальная ракета с мостика. В этот момент рядом с ними разыгралась очень трогательная сцена расставания Марии Пенаско с ее мужем Виктором, который умолял ее сесть в шлюпку, но вмешалась Ноэль, знающая испанский язык. Она убедила Марию сесть с ней в лодку. Ее муж лишь попросил графиню позаботиться о супруге. Ноэль, Глэдис и Сисси уже сидели в подвешенной на талях лодке, когда стали свидетелями еще одной известной сцены – попытки Исидора Штрауса посадить в шлюпку свою жену Иду.

10865990_596754473791088_2084034526624696198_o

Было уже около 00:55, но их шлюпку заполнили едва ли наполовину. Ровно в час ночи офицер Уайлд сказал, что в лодке достаточно пассажиров, и отдал приказ о спуске. Капитан Смит, стоявший рядом с ним, согласился и попросил 41-летнего стюарда Альфреда Кроуфорда сесть в восьмую шлюпку, чтобы грести к огням на горизонте. Капитан быстро осмотрел поблизости палубу в поисках матроса, который смог бы управлять шлюпкой. Рядом он нашел 32-летнего Томаса Уильяма Джонса и сказал ему об огнях вдали.

Картинки по запросу thomas jones titanicТомас Джонс, матрос

Пароход «Калифорниэн»

Смит сказал Джонсу и Кроуфорду, чтобы они оставили пассажиров на том пароходе и возвращались обратно. Лесли, Джонс, Кроуфорд и многие другие, находящиеся в восьмой шлюпке, думали, что судно на горизонте находится близко, примерно в 3-5 милях. В час ночи восьмая шлюпка была тихо спущена на воду, но во время спуска Глэдис очень волновалась. Она вспоминала: «Спуск шлюпки в темноту казался ужасным. Когда мы коснулись воды, я почувствовала, что совершила глупость, оставив большой и безопасный лайнер».

18076778_1395554127133949_4538483379058569845_oКормовая шлюпбалка шлюпки №8 — одна из немногих, что остались на шлюпочной палубе «Титаника» после погружения на дно

Шлюпка номер восемь была самой первой, которая отошла от левого борта «Титаника». Мужчинам, находившимся в ней, гребля удавалась не очень хорошо. Альфред Кроуфорд всю свою жизнь работал стюардом. Матрос Чарльз Паско тоже был неопытен в гребле. Под руководством Джонса мужчины кое-как начали грести от тонущего лайнера, за что были раскритикованы сидящими в шлюпке дамами. Кроме того, среди мужчин были разногласия и споры по управлению шлюпкой. Двое мужчин закурили, что не могло остаться без критики со стороны дам. Сильно по этому поводу возмутились 55-летняя вдова Элла Уайт и ее спутница Мэри Янг, она упорно негодовала из-за дыма, летящего в ее сторону. Ноэль по-прежнему пыталась успокоить рыдающую Марию Пенаско.

Графиню возмущало отсутствие лидера в шлюпке. Это и вдохновило ее на то, чтобы взять инициативу в свои руки. Она сначала стала успокаивать женщин вокруг себя, говоря тихим и ровным голосом. Позже матрос Джонс вспоминал: «Я слышал, как графиня тихо и дружелюбно говорила с остальными. Она была самой мужественной из всех людей, присутствовавших в шлюпке». Джонс, понимал, что графиня сможет управлять шлюпкой лучше, чем он. И в итоге он взялся за весло, а ее посадил на румпель, хотя сама Ноэль потом рассказывала совсем другое: «Когда мы отдалились от «Титаника», я спросила матроса, не желает ли он, чтобы я села на румпель, поскольку у меня уже были познания в лодках. Он ответил: «Конечно, леди». Я забралась на корму и попросила Глэдис помочь мне».

Факт того, что самоотверженная и смелая Ноэль была за рулем шлюпки – это основа большей части ее славы как героини крушения «Титаника». Но ее титул не имел никакого значения в центре Северной Атлантики. Это были ее личностные качества – врожденная находчивость и бесстрашие, благодаря которым Ноэль добилась доверия других людей, сидевших тогда с ней в лодке. Однако она не видела в своих достижениях ничего особенного, графиня приписывала равные заслуги и уважение каждой женщине в ту ночь, которые гребли в ее шлюпке. Настоящим героем она нарекла матроса Томаса Джонса, который пытался выполнить свой долг и посодействовал скорейшему спасению пассажиров. Именно Ноэль вместе с Томасом —  графиня и простой матрос — сумели восстановить порядок в шлюпке совместными силами. Они преодолели свои страхи, когда оказались в крошечной лодке посреди Северной Атлантики и помогли перебороть панику и утешить других. В шлюпке было шесть весел, но только четырьмя из них гребли члены экипажа, которые расположились по паре с обеих бортов лодки. Шлюпка двигалась очень медленно, но, к счастью, к указаниям Ноэль прислушались женщины и вызвались помочь. Семь женщин стали грести по очереди.

Теперь все весла были заняты, и восьмая шлюпка на хорошей скорости шла к огням загадочного парохода на горизонте. Вслед за ними двигалась шестая шлюпка. Когда они только отошли от борта, положение «Титаника» еще не казалось критическим, но теперь с каждой минутой картина становилась все печальней. Лайнер погружался носом в воду, доносились звуки игры оркестра на палубе, одна за другой спускались шлюпки, но на палубах еще продолжало оставаться множество людей.

12998203_1079145002108198_1603322855298363604_o

Люди в шлюпке номер восемь тщетно надеялись, что скоро они достигнут «фантомного» парохода. Сколько бы они не гребли, марсовые огни на мачтах никак не приближались. Ноэль, сидя у румпеля, не сводила с них глаз. Они казались неподвижными и даже немного отдалялись. Кроуфорд смотрел на медленно уходящий под воду «Титаник» и время от времени оборачивался на огни «таинственного» парохода. Как и графиня, он заметил, что они становятся более тусклыми. Также он обратил внимание, что с мостика «Титаника» пытались связаться с тем судном с помощью лампы Морзе.

В восьмой шлюпке не прекращали грести, но дух людей падал. Две женщины уже устали спрашивать, приближаются ли они к пароходу на горизонте, и ответ был всегда одинаково отрицательным. Было также очевидно, что «Титаник» погружается очень быстро. Когда они покинули его, то вода доходила только до иллюминаторов палубы «E», но теперь уже носовая часть лайнера была почти полностью погружена, его корма начинала подниматься над поверхностью океана, обнажая три гигантских винта. «Самое ужасное, что меня впечатлило тогда — это исчезающие одни за другим ряды иллюминаторов», — вспоминала Ноэль. «Уже не было запусков сигнальных ракет, оркестр не играл на палубе, были слышны только крики. Ужасающие крики людей, которые бежали на высоко задравшуюся корму от настигающей их ледяной воды». На большом расстоянии никто в восьмой шлюпке не смог увидеть в деталях последние моменты жизни «Титаника», но были хорошо слышны отчаянные крики и стоны. Мария Пенаско, которую графиня отчаянно пыталась успокоить, прежде чем сесть за румпель шлюпки, снова не смогла сдержать своих эмоций и громко расплакалась.

26685233_10213495131670942_5411746804891571898_oМария и Виктор Пенаско

Ноэль быстро вскочила, чтобы попытаться успокоить ее, оставив румпель Глэдис. Она подошла к молодой испанке, пытаясь разговорить ее в надежде, что та перестанет смотреть на погружающийся в пучину пароход. «Сеньора Пенаско так плакала по своему мужу, что ее плач вперемешку с криками со вставшего дыбом судна разрывал наши сердца», — вспоминала графиня.

Когда черный остов лайнера уже доживал на поверхности последние минуты, звуки рвущейся стали перемешались с криками и стонами людей на корме. Ноэль изо всех сил пыталась не дать Марии это услышать. Графиня не видела, как «Титаник» скрылся под водой: ее голова была прижата к сеньоре, и обе в момент полного погружения отвернулись, но Глэдис позже говорила, что лайнер ушел на дно, издавая звуки «далекого сражения».

a6c92c908de2152f6156c51a7fb5f913

И хотя пароход скрылся под водой, крики людей в ледяной воде продолжались. Реакция Томаса Джонса не заставила себя долго ждать — он встал и громко сказал, что они развернут шлюпку назад и попытаются помочь людям, но женщины отчаянно воспротивились. Испуганные дамы и трое членов экипажа единогласно были против возвращения. Мнение Ноэль было другим. При поддержке Джонса и Глэдис, графиня настаивала на том, что их долг – вернуться и помочь. Однако остальные просто отказались бы грести, оправдывая свое решение тем, что приказ капитана был двигаться в сторону огней другого парохода. Ноэль ничего не могла поделать — она не имела права оспаривать его приказы. Глэдис вспоминала: «Нас быстрее бы убили, чем согласились вернуться». Томасу Джонсу на заседаниях следственной комиссии по обе стороны океана будет задано немало вопросов относительно данного решения. Джонс яро выступил тогда со словами: «Лучше пусть они в панике перевернут лодку и утопят нас, чем мы позволим утонуть им!» Но все сделали вид, будто ничего не слышали, и продолжили грести в направлении тех самых огней на горизонте. Крики исчезали, а вместо них все окутывала ужасная тишина, как говорила графиня: «Опустилась тишина одиночества».

Женщины были рады грести, это помогало коротать время, поддерживать душевное спокойствие и согреваться. Многие были одеты в домашние ночные халаты под пальто. Одна женщина выглядела готовой к балу — она была одета в вечернее платье, и на таком холоде на нее было больно смотреть. Другая была босиком в одном лишь свитере поверх ночной сорочки. Пока Ноэль гребла, она все всматривалась в загадочные огни и говорила Джонсу о них. Несмотря на все их усилия, ближе они не становились. Они мерцали, двигались, то отдалялись, то стояли на месте. Спустя целый час, после гибели «Титаника», Глэдис все еще держала румпель, пока Ноэль гребла. Считается, что именно графиня управляла шлюпкой, но в действительности Глэдис была за румпелем больше времени, чем Ноэль. Это ни в коем случае не затмевает факт лидерства Ноэль, которая в ту ночь смогла утешить женщин и подать пример смелости и спокойствия. Было 3:30 утра, и занимался рассвет. К утру поднялся ветер и усилилось морское волнение. Лодку стало сильно качать.

14753788_1764707190244400_2439675088199695814_o
Шлюпка №6. На фото можно видеть, насколько большими к утру стали волны 

Лодка все еще шла за огнями на севере, когда совсем в противоположном направлении появились другие огни, постепенно превращающиеся в движущийся объект. Казалось, что он шел прямо к ним. Джонс был первым, кто увидел огни, появившиеся на юге, и спросил Ноэль, может ли она их разглядеть. Она посмотрела, но ничего не увидела. Затем, когда шлюпку подняло на волне, Ноэль хорошо разглядела яркий свет на горизонте. После этого Джонс объявил всем, что этот пароход идет к ним на полном ходу. Глэдис моментально развернула лодку. «Внезапно мы увидели огни парохода и начали грести по направлению к нему», — вспоминала она. Это было нелегкой задачей из-за усилившихся волн. После преследования «таинственных» огней более двух часов, их шлюпка оказалась самой дальней от места крушения. Ноэль вспомнила одну бодрящую песню – «Lead, Kindly Light», которую вслед за ней начали напевать все, кто тогда греб в шлюпке. Джонс был охвачен волнением. «Мы гребли и пели, чтобы не унывать, а когда на пароходе заметили нас, то мы начали молиться и благодарить Господа за спасение», — говорил он.

maxresdefault

Два мучительных часа спустя Глэдис, Ноэль и их товарищи по шлюпке не могли сдержать слез счастья, оказавшись уже на борту «Карпатии» примерно в 6 часов утра. Сначала поднялась Ноэль. Глэдис не могла ходить из-за того, что ее ноги сильно онемели на холоде. Когда она восстановилась, то не смогла найти свою подругу. Оказалось, что Ноэль, поднявшись на борт, упала в обморок, поэтому Глэдис отыскала ее только в судовом лазарете. Вскоре графине была предоставлена каюта. По некоторым данным, это была каюта капитана Рострона, которую она и Глэдис поделили с Элеонорой Уайденер и Мадлен Астор. Им было довольно тесно, но никто не жаловался, а горничную графини разместили в соседней каюте. К 9 утра «Карпатия» уже шла полным ходом по направлению в Нью-Йорк.

На следующий день, отдыхая в шезлонге на палубе и потягивая отвар, подаренный добрым пассажиром «Карпатии», графиня задумалась о сыновьях — особенно о здоровье Малькольма, поэтому отправила Сисси к телеграфисту «Карпатии», чтобы та передала сообщения для Нормана и родителей. Она заполнила все формы, но телеграфист Гарольд Коттэм был завален работой, и Сисси вернулась к графине и сообщила, что ее послания будут отправлены нескоро. На «Карпатии» Ноэль спросила адреса Томаса Джонса и Альфреда Кроуфорда, чтобы поддерживать с ними связь. Ноэль и Глэдис оказывали помощь во временной больнице на «Карпатии». У Ноэль была квалификация медсестры, и среди ее пациентов на «Карпатии» был телеграфист «Титаника» Гарольд Брайд. Также она организовала «швейную команду», которая занималась пошивом детской одежды из одеял и постельного белья.

Похожее изображение

Во время шитья к Ноэль подошла одна из стюардесс «Титаника», которая решилась сообщить ей о слухах, что ее будто прозвали «маленькой отважной графиней». «Вы сделали себя знаменитой, управляя лодкой», — сказала женщина.«Надеюсь, что нет», — ответила Ноэль, не отрываясь от работы, и добавила: «Я ничего выдающегося не сделала». Это был первый признак надвигающегося ажиотажа в СМИ, который ждал ее в Нью-Йорке. Ноэль встретил ее супруг Норман, после чего они отправились в отель «Ритц Карлтон». Как отметила газета светских сплетен Нью-Йорка, граф позаботился о том, чтобы к приезду его жены каждая комната в номере была усеяна букетами цветов. Сюрприз был устроен в честь 12-й годовщины их свадьбы, которую они должны были отметить на следующий день — 19 апреля.

С момента остановки графини в отеле, репортеры толпились вокруг регистрационной стойки. Им требовался эксклюзивный материал, но Ноэль не была готова встретиться с прессой. Единственный комментарий, который получил журналист газеты «Таймс», был от анонимного знакомого графини. Он сказал: «Графиня была особенно счастлива, поскольку ее горничная спасена». Сенсации из этого не получилось, поэтому в номер Ноэль доставили записку с приглашением сделать краткое заявление о катастрофе. Графиня отказалась, отправив ответную записку, в которой сказала, что она слишком слаба для тяжелых разговоров. Поначалу журналисты не восприняли всерьез ее отказ, но в полночь они узнали, что графиня вызывала к себе врача. Им был хирург Эдвард Динкелапиэль — престижный врач, который не отказал прессе в просьбе. После его интервью газетчики и придумали сенсацию.

Уже утром 19 апреля первые страницы нью-йоркских газет пестрили заголовками: «Графиня Ротес находится в «Ритц Карлтоне» под присмотром врача. Ее беспокоит не столько шок от пережитого, сколько последствия тяжелого физического труда при гребле в спасательной шлюпке». В тот день супругов наводнили записками и приглашениями от журналистов, но Ноэль интересовало только общение с родителями, друзьями и родственниками. Норман и Ноэль также получили приятное известие – их сын Малькольм пошел на поправку.

«Храбрая графиня Ротес взяла на себя ответственность командовать спасательной шлюпкой!» — таким был заголовок в «Нью-Йорк Таймс» от 20 апреля. Ноэль, разумеется, читала прессу, и ее особенно расстраивал тот факт, что журналисты словом не обмолвились ее подруге Глэдис, которая тоже себя проявила в ту ночь. Спустя некоторое время, Ноэль решилась дать крупное интервью, но лишь ради того, чтобы журналисты оставили ее в покое. Утром 22 апреля репортеры собрались в салоне отеля «Ритц Карлтон», чтобы услышать официальное сообщение Ноэль о своей истории спасения. Ее муж Норман сидел рядом с ней, когда она рассказывала всю историю и отвечала на вопросы. По другую сторону от нее расположилась горничная Роберта Майони. Графиня сохраняла самообладание на протяжении всей встречи. 30 апреля в лондонской газете «Дэйли Скетч» рассказывалось о стюардессах «Титаника»: женщины в своем интервью описали графиню с наилучшей стороны и упомянули ее прозвище — «маленькая отважная графиня», которое она получила на борту «Карпатии».

14991187_1679347649046641_5219782503789633738_o

После «Титаника»

Лето 1912 года чета графиня провела в США. Ноэль пришла в себя после пережитого и, наконец, смогла отдохнуть от назойливых репортеров. Также она сделала скромный подарок матросу Томасу Джонсу – отправила карманные часы со своей гравировкой.

Карманные часы с гравировкой, подаренные графиней Томасу

В Шотландию она вернулась в конце лета и была очень рада увидеть своих сыновей, особенно Малькольма, слабое здоровье которого будет еще беспокоить ее в течении нескольких лет. Ноэль редко в семье рассказывала о «Титанике», но продолжала вести переписку с Алисой Лидер и Томасом Джонсом. Последний даже подарил ей деревянную рамку с цифрой «8», которую сняли с борта той самой шлюпки. Со временем они стали присылать друг другу рождественские открытки. Простой матрос и графиня оставались добрыми друзьями на протяжении долгих лет.

Похожее изображение
Цифра с борта шлюпки, которую Том подарил графине

Ноэль вернулась к ведению социальной и политической жизни, растила своих детей. С мужем они продолжили оставаться заметными фигурами в высшем свете Великобритании. С началом Первой мировой войны она жертвовала средства Британскому Красному Кресту и французским полевым больницам и даже работала медсестрой. Ее муж ушел на фронт в звании полковника. 16 октября 1916 года Норман, находясь на фронте, получил ранение (в ноге застряла шрапнель), поэтому ему пришлось некоторое время провести в больнице. После лечения он снова вернулся на фронт. Летом 1917 года Нормана тяжело ранили, на этот раз осколки попали ему в лицо, из-за чего он потерял глаз. Будучи инвалидом, он был отправлен в лондонский оздоровительно-лечебный центр. Ноэль поехала вместе с ним и сама довольно успешно занималась его лечением. В 1918 году закончилась война, а вместе с ней и финансы лорда Лесли. Семья была вынуждена продать имение Лесли-Хаус и переехать в скромное поместье в Англии.

45811962_2093297120985023_7631460980030963712_oГрафиня во время Первой Мировой

В сентябре 1919 года была устроена пышная церемония прощания в городке Лесли: граф и графиня Ротес начинали новую жизнь в Англии в имении Бакингемшир. Сын Малькольм в 1923 году достиг совершеннолетия и стал 20-м графом Ротес. 1926 и 1927 годы стали для Ноэль самыми печальными. В 1926 году умер ее отец, а спустя год — муж Норман в возрасте 49 лет. Она горько оплакивала потерю двух самых любимых людей, к которым она была сильно привязана. Решив избавиться от печали, Ноэль открыла новую главу в своей жизни — она повторно вышла замуж за полковника Клода Макфи, при этом сохранив титул графини. С Клодом они предпочли тихую сельскую жизнь. Вскоре Ноэль стала бабушкой, когда у супруги Малькольма родились дочери, а через некоторое время и сын. Ноэль часто проводила время со своей престарелой матерью Клементиной в сельской английской местности.

1462756_1532962283685179_1981872061720166774_o
Ноэль Ротес в 1918 году

В конце жизни она почти не вспоминала о «Титанике», но иногда это случалось.  В начале 50-х графине написал молодой американский писатель Уолтер Лорд, попросив поделиться своими воспоминаниями. Она не хотела вспоминать свою старую жизнь в браке с Норманом, потому как боялась, что легкая ностальгия перерастет в глубокую печаль. Несмотря на свое слабое здоровье и болезнь сердца, она помогла с материалом человеку, чья книга в дальнейшем станет бестселлером.

Графиня Ротес скончалась во сне 12 сентября 1956 года в возрасте 77 лет в Сассексе, в гостях у семьи своего сына Малькольма.

14258306_1651137645200975_9105274574007893059_o
Графиня (в центре) весной 1930 года со своим вторым мужем Клодом Макфи, сыном Малкольмом (стоит) и его женой Берил


Перевод и дополнение статьи Ренди Брайана Бигхэма были выполнены Алексеем Ильинским специально для «Историко-Исследовательского Сообщества Титаника» и группы «Лайнер-Легенда Титаник».

Источники (текст и фото):

A Matter of Course. Режим доступа: — https://www.encyclopedia-titanica.org/countess.html

Archive.Scotsman.com 
NewspaperARCHIVE.com
Цифровой архив New York Times
ProQuest Цифровой архив
The Times