Глава 4. Шесть рейсов Госпитального Судна Его Величества «Британника»

---

Предыдущие части:
Проект «БРИТАННИК»: Вступление
Глава 1. Рождение Гиганта
Глава 2. Брат, но не близнец. Различия в конструкции и системах безопасности
Глава 2. Брат, но не близнец. Прогулка по палубам «Британника»
Глава 3. Первая мировая война

---

Недостреонный океанский лайнер «Британник» к концу 1915 года превратился в полноценное госпитальное судно. В начале декабря он быстро прошел ходовые испытания, а затем капитан Чарльз Бартлетт взял крупнейшее британское судно под свое командование. 23 декабря 1915 года в 12:20 «Британник» из Ливерпуля отправился в свой первый рейс. Это отправление разительно отличалось от такового у его «братьев» — «Олимпика» и «Титаника». Не было пафосных речей, сотни журналистов и фотографов не пытались заснять это событие для истории. Шла война, и мысли людей были заняты совсем другим.

Пройдя Ирландское море и выйдя в Атлантический океан, «Британник» взял курс на Средиземное море, в порт города Мудрос на греческом острове Лемнос, с попутной остановкой в итальянском Неаполе. По данному маршруту «Британник» ходил не один, вместе с ним раненых вывозили «Мавритания» и «Аквитания», а «Олимпик» продолжал здесь свою военную службу, транспортируя солдат. Эти огромные суда были слишком большими, чтобы заходить в порт Мудроса, поэтому они вставали на якорь недалеко от берега, а раненых на борт подвозили десятки меньших судов, дислоцировавшихся в порту.

25 декабря 1915 на борту «Британника» отметили первое и единственное Рождество. 28 декабря лайнер прибыл в Неаполь, где пополнил запасы воды и угля, и на следующий день продолжил путь в Мудрос. В место назначения «Британник» прибыл 31 декабря 1915 и взял на борт первых раненых — более 3000 человек — после чего сразу отбыл в Саутгемптон.

Распорядок на борту госпитального судна был организован в соответствии с правилами Адмиралтейства. Амбулаторные — ходячие — пациенты снабжались больничной формой, состоящей из синих брюк и рубашек с коричневыми накладками. Пациентам было запрещено появляться на палубе, если они не надевали данную униформу — большое количество мужчин на палубе в военной форме могли привести к тому, что вражеские суда и подлодки могли принять госпитальное судно за военное и ошибочно атаковать его.

В 6:00 происходил всеобщий подъём и общая уборка палат и помещений. Затем с 7:30 до 8:00 подавался завтрак, после чего медсестры убирали столы, скамейки и туалеты, готовя судно к ежедневному осмотру капитаном Бартлеттом. Он вместе с главным врачом генералом Генри Андерсеном совершал всеобщий обход в 11:00.

В 12:30 накрывали обед, после чего помещения снова вымывали и дезинфицировали. Чай подавался в 16:30, и офицеры, если их состояние здоровья позволяло, даже получали немного вина или других спиртных напитков. В 20:00 проводился последний обход, а в 20:30 объявлялся отбой, и пациенты отправлялись спать.

Питание составлялось индивидуально, в зависимости от состояния или болезни пациента. Главный кок каждый день получал список требований, которым должны была соответствовать еда, и он был ответственен за их выполнение.

«Британник»  впервые прибыл в Саутгемптон 9 января 1916. Первый рейс «Британника» был окончен, и он разительно отличался от первого рейса «Олимпика», но к счастью, не закончился так, как у «Титаника». Перед тем, как пришвартоваться, команда лайнера сообщала властям, сколько и какие больные были на борту, имелись ли среди них болеющие инфекционными заболеваниями, а также давали рекомендации, в какие больницы их лучше распределить.

Второй рейс «Британника» начался 20 января 1916, когда вскоре после полудня лайнер отправился из Саутгептона в Средиземное море. Однако этот рейс оказался намного короче, чем ожидалось. Прибыв в Неаполь 25 января на пополнение запасов, капитан Бартлетт сообщил в Мудрос, что судно будет в порту 28 января. Но вместо привычного подтверждения, капитан получил распоряжение оставаться в Неаполе и принять на борту раненых с других небольших судов, следующих из Мудроса в Неаполь. В течение 10 дней на борт были переведены 2237 человек с 5 разных судов, и 4 февраля «Британник» отправился в обратный путь в Саутгемптон, куда прибыл 9 февраля.

Как ожидалось, «Британник» должен был в скором времени отправиться в свой третий рейс. Однако на полях сражений наступило относительно затишье, и в течение более месяца «Британик» стоял у пирса в Саутгемптоне, ожидая, когда вновь потребуется его помощь. Эта месячная стоянка ознаменовалась тем, что в ходе неё произошло очередное «воссоединение семьи» — встреча  «Британника» и «Олимпика», который находился в Саутгемптоне после очередной транспортировки войск в Средиземное море.  Более того, эту встречу смогли запечатлеть на фото. 17 февраля 1916, «Олимпик» стоит у дальней стенки причала, готовясь к очередному переходу, в то время как палубы «Британника» пустынны, на судне тихо. В таком состоянии он пробудет до начала марта, когда начнётся подготовка к новому рейсу.

Это была их третья — предпоследняя — встреча. В последний раз они «увидят» друг друга уже лишь издалека 29 августа 1916, когда «Британник» будет возвращаться в Саутгемптон из Белфаста, готовясь к новому рейсу, а «Олимпик» будет отправляться в Ливерпуль.  После этой встречи суда «Олимпик-класса» больше никогда не увидят друг друга.

Третий рейс прошел без происшествий. 18 марта 1916 лайнер отправился в Средиземное море и вернулся в Саутгемптон 4 апреля 1916. После того как все пациенты сошли на берег, «Британник» встал на якорь недалеко от острова Уайт на целых 4 недели. Эвакуация солдат с Галлиполи подошла к концу, и британское Адмиралтейство уже не нуждалось в таком количестве госпитальных судов.

Лайнер простоял долгие недели в проливе Солент, ожидая решения своей судьбы. Наконец, Адмиралтейство дало добро и выделило государственные субсидии в 76000 фунтов стерлингов на возвращение «Британника» в гражданскую ливрею. Но сделано это с условием, что в случае необходимости он всегда сможет вернуться к несению своей «госпитальной» миссии. В конце концов, «Британик» снялся с якоря и прибыл на верфь в Белфаст 18 мая 1916.  6 июня 1916 он был официально освобожден от госпитальной службы. Настал момент, когда судьба «Британника» могла сложиться иначе. Интерьеры лайнера снова устанавливались на изначальное место, судно активно начали готовить к гражданской службе (о судьбе интерьеров мы писали во второй главе).

Но не прошло и месяца, как 1 июля 1916 началась одна из крупнейших битв в истории — Битва при Сомме. Британская армия начала нести огромные потери — только в первый день битвы погибли 20000 человек, 40000 — ранены. Более того, в сентябре на территории Греции начались регулярные столкновения с Турецкой армией. Вновь возникла потребность в эвакуации раненых на госпитальных судах. «Британнику» следовало вернуться на поля сражений.

28 августа 1916 «Британник» официально вернулся на службу под командованием капитана Бартлетта и отправился в Саутгемптон, где судно окончательно подготовили к приему раненых и была собрана новая команда. Абсолютно новый медперсонал был назначен на судно, и им потребовалось время, чтобы хорошо ознакомиться с лайнером.

Четвертый рейс «Британника» начался 24 сентября 1916. Выйдя из Саутгемптона, лайнер традиционно отправился в Мудрос с остановкой в Неаполе, после чего вернулся в Великобританию 11 октября.

Два дня спустя Адмиралтейство получило запрос от RAMC (Медицинский корпус Королевской армии) на перевозку на Мудрос медперсонала в следующем рейсе. Хотя правила Женевской Конвенции запрещали использование госпитальных судов иначе кроме как для перевозки раненых домой, адмиралтейство полагало, что перевозка медперсонала из Англии не была нарушением правил. В данном случае, такая перевозка могла иметь далеко идущие последствия.

Уинифред Гринвуд записалась в медсестры в феврале 1916, в основном занимаясь уходом за больными на суше. С некоторой завистью она наблюдала за своими коллегами, которым удавалось вырваться в Средиземноморье, да и ещё на самом большим британском судне. Но в один из дней потребовались новые руки на «Британнике», и она не раздумывая отправилась на борту «Брита», как его называли, 19 октября 1916.

20 октября «Британник» отправился в свой пятый рейс. Как всегда, он взял курс на Неаполь и прибыл туда 5 дней спустя. Медсестра Гринвуд вспоминает, что на пути в Средиземноморье на борту «она наслаждалась путешествием». Она вспоминает, что время от времени все «спешили на шлюпочные учения», и было ясно, что безопасность людей на борту стояла во главе всего. Гринвуд успела побывать в Помпеях, а вечером, на закате, вернулась в порт. Это было довольно впечатляющее и даже романтичное зрелище.

«Британник» выглядел завораживающе с другого берега залива. Он сиял белым светом и сотнями зеленых огней, которые опоясывали его».

После 36-часовой стоянки «Британник» направился в Мудрос, куда без проблем прибыл 28 октября. Среди раненых, которых подняли на борт, оказался пленённый австриец Адальберт Мессани. И его история, возможно, могла сыграть роковую роль в судьбе «Британника».

Мессани находился в плену с самого начала военных действий, и за это время он успел заболеть туберкулезом. Командование союзных сил приняло решение репатриировать его раньше времени, да и госпитальные суда по закону перевозили солдат, не принимающих участия в военных действиях, вне зависимости от их национальности.

Мессани попал на борт «Британника» среди первых больных во время его стоянки в Мудросе. И пока медперсонал и члены экипажа занимались другими ранеными, австриец, видимо, решил немного пошпионить. И он увидел, как с борта «Британника» в порту сходит Медицинский корпус Королевской армии, а также выгружают медикаменты и другие медицинские запасы. Не имея представления, что это именно медицинский корпус, Мессани решил, что наблюдает за высадкой настоящих военных, а в коробках находилось далеко не то, что на них было написано.

Как только RAMC был высажен, а тысячи раненых оказались на борту, «Британник» отправился из Мудроса 30 октября. В ходе рейса Мессани заводил разговоры с ранеными. Он увидел, что некоторым офицерам разрешали ходить в их военной форме – конечно, это было прямым нарушением Женевской Конвенции, но с другой стороны, эти раненые военные никакой опасности для немцев не представляли. Дальнейшее общение Мессани с ранеными лишь усилило его подозрения относительно того, что на «Британнике» не все чисто, и по-видимому, и на других госпитальных судах союзников.

Медсестра Гринвуд вспоминает, что путь домой был «приятным», и была впечатлена видом встающего солнца над Мессиной. Она проводила «много запоминающихся часов» на борту, но вспоминает и о неприятностях, с которыми ей пришлось столкнуться:

«Мы должны были прибыть в Саутгемптон в воскресенье 5 ноября, но мы попали в ужасный шторм в Ла-Манше, и нам пришлось некоторое время держаться подальше от берегов, так как очень трудно вести судно при такой погоде. Мы видели, как одно небольшое суденышко кидало на волнах из стороны в сторону самым жестоким образом. В одно мгновение они оказываются на гребне волны, а в следующее – пропадают из виду, и каждый раз мы боимся, что больше уже их не увидим. В то недолгое время, пока я была на палубе, две волны захлестнули наш аж до мостика. Вот это было настоящее море».

Несмотря на шторм, «Британник», целый и невредимый, прибыл в Саутгемптон утром 6 ноября 1916. Это был последний раз, когда лайнер находился в этом порту.

Мессани сошёл с судна вместе с остальными ранеными и был, как и планировалось, репатриирован – к январю 1917 он уже оказался дома. И как только он оказался в Австрии, он сразу же написал официальную бумагу с обвинениями в сторону союзных сил, заявляя, что те нарушили почти все правила Женевской конвенции. Немцы не преминули использовать его слова, чтобы с новой силой развернуть пропаганду против британцев. Это также стало поводом для того, чтобы заново начать подводную охоту за судами Союзных сил. Ранее они относительно сдерживались – последствия торпедирования «Лузитании», но теперь ничто их не ограничивало в атаках на любые суда.

Но для «Британника» к тому времени это было уже неважно.

---

 

Красавице Вайолет Джессоп уже удалось побывать стюардессой и на «Олимпике», и на «Титанике». Когда началась Первая мировая, она решила, что настал черед послужить своему Королю и Отечеству. Она вступила в VAD – Voluntary Aide Detachment – Добровольческий Медицинский Отряд, прошла обучение в британском Красном Кресте и стала младшей сестрой. Это было хорошим решением — Джессоп была отзывчивым и заботливым человеком, поэтому отлично могла справляться с миссией военной медсестры.

Правда, в первое время, после начала службы, она поняла, что ей тяжело работать ночными сменами. А в октябре 1916 она случайно проколола палец и занесла туда незначительную инфекцию. Доктор посоветовал ей отправиться на море, чтобы там подлечиться. Джессоп долго упрашивать не надо было, и она обратилась к своему бывшему работодателю – «Уайт Стар Лайн» — в поисках вакансии. Из компании ответ пришел быстро, и в нем говорилось, что как только появится место, она будет направлена на борту самого большого судна компании – «Британника». Впоследствии Джессоп не говорила о том, что назначение её на третье и последнее судно «Олимпик-класса» вызвало какие-либо опасения. Вероятно, она думала, что пережив столкновение с «Хоуком», будучи на «Олимпике», затем гибель «Титаника», а также спасение членов экипажа с первого в истории подорвавшегося на мине дредноута «Смелый» (HMS Audacious) в начале войны, она заслужила спокойную работу на борту самого безопасного судна.

Тем временем, «Британник» столкнулся с очередной проблемой. Обычно, когда лайнер прибывал в Саутгемптон, навстречу ему уже шло другое госпитальное судно, направляющееся в Средиземное море. В этот раз команда «Британника» ожидала увидеть «Аквитанию», однако в этот раз лайнер не было нигде видно. Когда они подошли в городу Коуз на острове Уайт, то все-таки увидели «Аквитанию», но было видно, что она никуда не направляется, а просто стоит на якоре, и на палубах её пусто. Выяснилось, что лайнер также попал в сильный шторм, когда возвращался в Саутгемптон, только в этот раз он был суровее, и лайнер получил серьёзные повреждения, требовавшие починки. В связи с этим время стоянки «Британника» было сокращено – он должен был вновь отправиться в путь уже через 6 дней.

Тем временем, Вайолет Джессоп наконец получила подтверждение от УСЛ, что на «Британнике» появилось место и что она может приступать к своим обязанностям.

Вопреки распространенному мнению, Вайолетт Джессоп не была медсестрой на «Британнике», она была стюардессой — точно так же, как на «Олимпике» и «Титанике». Откуда взялось это заблуждение? Широкую известность приобрела ее фотография в форме медсестры VAD, сделанная в начале Первой мировой войны, и многие полагали, что медсестрой она оставалась до самого окончания войны. Но это не так. Как уже выше было сказано, она действительно изначально была медсестрой, но когда поняла, что ей тяжело справляться со своими задачами, да и еще доктор посоветовал ей уйти в море подлечиться, то она приняла решение прекратить свою «медсестринскую» деятельность и вернулась на «Британник» именно в качестве стюардессы. В списке членов экипажа она числится именно стюардессой. Более того, в её послужной книжке также отчетливо записано «stewardess» рядом с «Британником». И на судне она занималась, собственно, своими привычными обязанностями обслуживания пассажиров — пациентов госпитального судна.

Когда лайнер прибыл в порт, она уже была на причале среди остальных членов экипажа и медперсонала, ожидая очереди на посадку. Конечно, человек, который уже работал на двух предыдущих судах «Олимпик-класса», привык к определенному уровню комфорта. Но прибыв на «Британник», Джессоп быстро поняла, что война – это не «гражданка», и разница между работой на госпитальном судне и коммерческим судном была разительна.

Малоизвестным фактом является то, что Джессоп была не единственным человеком, который, перед тем как оказаться на «Британнике» в его последнем рейсе, служил и на «Олимпике», и спасся на «Титанике». Кочегар Джон Прист оказался таким же «счастливчиком», как и Вайолетт Джессоп. Он был кочегаром на всех трех судах «Олимпик»-класса и именно в те моменты, когда с ними происходили аварии или катастрофы. Он служил на «Олимпике», когда тот столкнулся с «Хоуком». Он работал на «Титанике» и спасся в шлюпке №15. Кочегаром он был и на «Британнике» с самого начала, в том числе и в его последнем рейсе. Думаю, никто не удивится, узнав, что и в этом трагическом рейсе он спасся. Пережив обе катастрофы, он спокойной дожил до 1937 года.

Ещё одним человеком, который до «Британника» успел побывать на «Титанике» и спастись, был Арчи Джьюэл. На затонувшем в Атлантике лайнере он был одним из впередсмотрящих, но в момент столкновения он был в постели — была не его вахта. Ему удалось спастись в шлюпке #7. На «Британике» он был уже одним из матросов, и когда началась эвакуация, он занял полагающееся ему место в шлюпке и спасся.

После спасения, Арчи, видимо, решил, что с него хватит катастроф, и ушёл из «УСЛ», устроившись матросом на SS Donegal. Но долго поработать на новом месте он не успел — 17 апреля 1917 судно было торпедировано и затонуло. Среди погибших оказался, к сожалению, и Арчи, которому тогда было всего лишь 28 лет. А среди спасшихся был уже слишком знакомый нам… Джон Прист! Вот уж действительно человек с невероятным везением.

Как видим, Вайолетт Джессоп оказалась на «Британнике» в компании давно знакомых приятелей.

Многие медсестры уже совершили не один рейс на «Британнике». Шейла Макбет поднялась на уже знакомый лайнер и с облегчением узнала, что ей выделили ту же каюту и даже с той же самой соседкой, что и раньше. Медсестра Гринвуд также готовилась к отбытию на огромном лайнере уже во второй раз.

В рекордно быстрые сроки «Британник» был готов к отправлению. И новый шестой рейс гиганта начался 12 ноября 1912. Как обычно, лайнер вывели из Саутгемптонского дока, день был свежий и ясный, все виделось уже давно знакомым… Будущее, казалось, было благосклонным и не предвещало никакой беды. Но это было начало последнего рейса последнего судна «Олимпик-класса» – «Британника».

Выйдя в открытые воды, лайнер погрузился в рутинную жизнь, когда медсестры готовятся к приему раненых, а в свободное время просто наслаждаются путешествием. Этот переход был даже более приятным, чем предыдущий, когда на борту находился корпус RAMC. Пересекаться с ним медперсоналу судна было запрещено из-за опасности путаницы, и были моменты, когда приходилось даже вывешивать ограждения в виде верёвок. Но в этот раз огромный лайнер был пуст и находился весь в полном распоряжении медсестёр.

Утром в пятницу 17 ноября «Британник» привычно пришвартовался в Неаполе, и пока на судно грузили уголь, экипаж и медперсонал ушли гулять по городу. Когда вечером они вернулись на борт, сильный штор разразился в заливе. Волны стали слишком высокими, да и ветер был слишком сильным, поэтому капитан Бартлетт принял решение пока что повременить с отправлением.

К несчастью, шторм продолжился и на следующий день, немного пойдя на спад во второй половине дня. Наконец, изрядно понервничав, что судно простаивает, капитан Бартлетт улучил момент небольшого просветления и вывел судно из залива. Но погода и не думала сдаваться – всю вторую половину дня и всю ночь штормило, заставляя изрядно поволноваться тех, кто эту ночь провёл в своих каютах.

Наступало утро 21 ноября 1916. И вскоре оно навсегда войдёт в историю.

---

Автор: Максим Полищук
https://vk.com/id6269719
https://www.facebook.com/maxim.polishchuk.5 

При использовании материалов статьи, обязательно указание на источник.